Тибетская диаспора в Монголии

В основание этой короткой статьи легли полевые исследования российского «Тибетского Дома», которые проводились в Монголии с марта по май 2016 года. Однако, вопрос пребывания этнических тибетцев в Монголии требует разностороннего изучения с религиозной, культурной, социальной и политической точек зрения. Нашим журналистам удалось встретиться с большинством проживающих сегодня в Монголии тибетцев, поговорить о судьбе и чаяньях каждого. В этом кратком репортаже хотелось бы коснуться основных аспектов, проблем и перспектив, опираясь на такую точку отсчёта, как дружественные отношения тибетского и монгольского народов, общность их цивилизационных ценностей.

НАЧАЛО В 20 ВЕКЕ

С конца 80-ых годов двадцатого века и открытия границ Монголии для внешних связей появилась возможность тибетско-монгольского обмена, в первую очередь по религиозной линии. Это обусловлено исторической принадлежностью Монголии к традиционным школам тибетского буддизма, особенно таким, как Гелуг и Сакья. Кушог Бакула Ринпоче, член индийского парламента, посол Индии в Монголии стал активным инициатором и посланником для возрождения этих связей.

Благодаря его усилиям, множество монгольских студентов отправились получать буддийское образование в университетах Индии, и вернулись в Монголию для возрождения религии. Бакула Ринпоче содействовал не только в получении долговременных индийских виз студентами, но фактически курировал каждого из них в Индии, заботясь о судьбе и благополучии учащихся. Важно отметить широту взглядов Бакула Ринпоче, вне-сектарный подход, отсутствия лоббирования каких-либо отдельных объединений или чьих-то личных интересов. На своём месте, Бакула Ринпоче сделал всё возможное на благо народов, служить которым выпала ему честь. Наиболее значимые визиты по религиозной линии между странами произошли благодаря участию Бакула Ринпоче в дипломатической деятельности между Монголией и Индией.

При жизни Ринпоче был основан буддийский монастырь Петуб Гомпа в Улан-Баторе. К сожалению, с уходом Кушог Бакула Ринпоче в 2003 году закончилась целая эра последовательных тибетско-монгольских отношений. На данный момент в Питуг  монастыре функционируют школа для юных монахов, постоянно проживает тибетский наставник, работает вегетарианское кафе, благотворительный фонд, регулярно проводятся религиозные ритуалы. Монастырь служит временной резиденцией для приёма высоких тибетских гостей из Индии. В серебряной ступе находиться прах  тела Кушог Бакула Ринпоче, который почитается буддистами как святыня.

ТИБЕТЦЫ

Тибетская диаспора в Монголии не многочисленна, на территории Монголии постоянно проживают около 30 тибетце в Улан-Баторе и окрестностях. В большинстве своём это монахи и религиозные деятели среднего возраста. Несколько тибетцев работают в области медицины, журналистики, в научных организациях. Есть беженцы из Китая по социально-экономическим причинам. В целом можно сказать, что тибетцы чувствуют большое воодушевление в Монголии из-за уважения монголов к нации, принёсшей в своё время буддизм на их землю. При всей разнообразности религиозных настроений современной Монголии можно с уверенностью сказать, что монголы помнят и чтут свою историю. Определённо, что дискриминация тибетцев на национальной почве совершенно исключена.

Например, в отличии от Индии и Непала, где отношение к тибетским мигрантам формируется в первую очередь с  точки зрения кастовой системы индуизма, которая ставит «ботия»* на один уровень с шудрами. Индия и Непал демократические страны, преодолевшие кастовые разногласия, отчасти только на бумаге. И если Индийское правительство весьма благосклонно принимает тибетцев, единственная страна в мире, которая великодушно обеспечивает беженцев всем необходимым, то индийское общество на бытовом уровне часто относиться к тибетцам с неприязнью. Это обусловлено, как общими негативными факторами, сопутствующими массовой миграции, так и тем, что к тибетцам относятся в первую очередь, как к вне-кастовому сословию.

В Монголии же ситуация прямо противоположена, благодаря глубокому историческому взаимодействию двух народов. И если в отношении китайских мигрантов преобладают явные националистические, даже шовинистские настроения, то в отношении тибетцев – наоборот. Вплоть до того, что большинство из проживающих длительное время тибетцев не изучают монгольского языка и чувствуют себя вполне комфортно, а некоторые уже имеют личных учеников-переводчиков, освоивших тибетский. Следует отметить большую популярность тибетского языка в Монголии, даже в отдалённых от центра монастырях некоторые монахи свободно владеют тибетским.

ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

Но не смотря на схожий образ жизни, общий климат и религию, расширения тибетской диаспоры в Монголии не наблюдается. Для этого есть несколько причин: сложность нелегального пересечения монгольско-китайской границы для тибетских беженцев из Китая, специальные ограничения китайского МИДа для тибетцев в праве получения загранпаспортов, ограничения визового режима Монголии для граждан Китая. Для тибетских беженцев в Индии это: сложность визового режима, отдалённость и отсутствие информации о Монголии; отсутствие специальных программ, содействующих международному обмену. Около 350 монгольских студентов учатся в Индии, но ни одного тибетца в Монголии.

Есть и локальные проблемы тибетской диаспоры в  Монголии, первая из которых – это отсутствие физических и юридических лиц, поддерживающих тибетских беженцев в чужой стране. Не смотря на то, что в течение нескольких лет существует должность представителя Его Святейшества Далай-ламы в Монголии, но физически деятельности такого представителя в отношении тибетцев в Монголии не наблюдается. Ярким примером тому стало отсутствие программы по выдаче «Зелёных Книг» беженцам и ежегодному обновлению взносов по ним, полное отсутствие кампании по проведению выборов Сикьёнга в 2011 и 2016 годах.

Принимая во внимание глобальные проблемы тибетцев в изгнании, важно учесть не только в количество голосов, а более всего проявить уважение к соотечественникам, которые оказались лишены права голоса. В результате подобного невнимания страдает авторитет Центральной тибетской администрации, которая работает ради поддержки и сохранения тибетского мира. Нет единого общества или землячества, отвечающего за проведения традиционных тибетских праздников и памятных дат, таких, как годовщина тибетского восстания, лосар, день рождение Панчен-ламы и Далай-ламы. Без внимания оставлены проблемы не легальных беженцев и другие нужды тибетцев в изгнании, которые в первую очередь должна решать подобная организация. Отсутствует централизованная и прозрачная работа по религиозной и культурной линии, что приводит к конкуренции между буддийскими организациями, сегментации и отсутствию консенсуса по важным вопросам. В целом, можно сказать, что отсутствие в Монголии легально работающей организации, радеющей за объединение тибетцев, их интересы и взаимодействие является большим препятствием для адаптации соотечественников за границей и развития тибетско-монгольских отношений.

ИСЩЕЗАЮЩИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ

В последние годы наблюдается множество кратковременных религиозных визитов, тибетским гостям оказывают радушный приём. В тоже время, из-за отсутствия объединяющего начала, эти визиты не эффективно служат общему делу сохранения тибетской цивилизации и  не справляются с актуальными сегодня вызовами идентичности: интересы Китая, которые принимают форму религиозного влияния на монголов через распространение не буддийского культа Шугдена; миссионерскую деятельность христианских организаций «новой волны» и эзотерических сект.

Статистика отмечает 600 религиозных организаций в Монголии, из которых 400 являются не буддийскими и не принадлежат к традиционным для Монголии религиям: буддизму, исламу и православной традиции христианства (последние две конфессии представлены в меньшинстве). Существует  явная конкуренция между монгольскими и тибетскими духовными лицами, но учитывая то, что монгольский буддизм находится в стадии развивающегося движения, эта конкуренция служит палкой о двух концах. С одной стороны конкуренция является двигателем к улучшению профессионализма духовенства, а с другой служит сегментации буддийских общин, которые в соперничестве упускают основную уставную деятельность организаций.

Очевидно, что монгольскому духовенству не хватает единства вокруг национальных интересов, но фоне растущей деятельности миссионерских организаций других конфессий. Не секрет, что такая деятельность ведётся и в качестве продвижение «мягкой силы» сторонних государств. Создание взаимовыгодных двухсторонних проектов между тибетцами и монголами могло бы иметь положительную динамику для сохранения цивилизаций двух народов в условиях геополитической зависимости и общей глобализации, но только при ясном понимании истинного равного партнёрства. Нельзя забывать, что Монголия вполне самодостаточна и обладает огромным потенциалом для сохранения своей идентичности, однако взаимодействие с так называемыми «братскими народами» могло бы служить существенной взаимной поддержкой, как монголам, так и тибетцам.

Тибетско-монгольские связи играют исключительную роль в развитии цивилизационных институтов этих народов, пострадавших от «культурной революции» в начале двадцатого века. Несмотря на географическую отдалённость от тибетских общин в Индии, Монголия известна и интересна тибетцам. Вопрос лишь в независимой идее развития и её практическому применению к созданию благоприятных условий для сотрудничества.

© Н. Беркенгейм